"Карагоз" поставили художественный руководитель театра Наташа Дубс и берлинский хореограф Флориан Бильбао. Жанр спектакля определили как "спектакль-читку с элементами танц-театра".

"Карагоз" Мухтара Ауэзова – сверхпопулярный материал в казахстанских театрах, и при этом далеко не только в казахских. В версии Немецкого театра герои пьесы заговорили по-немецки: текст Ауэзова перевели фрагментами, кроме этого, реплики получили не только персонажи, но и актеры.

От канонического текста авторы спектакля отошли – в том смысле, что в "Карагоз" Дубс и Бильбао остались только четыре персонажа Ауэзова: сама Карагоз, ее жених Нарша, ее возлюбленный Сырым и ее бабушка Маржан. Помимо актеров читающих, есть еще и актеры танцующие, причем на одного персонажа порой приходится сразу несколько исполнителей. Оттого у Немецкого не вышло рассказать историю до конца внятную: купированная, переведенная, субтитрированная и разложенная не канонично по ролям пьеса оказалась нагружена совсем другими смыслами и тонами.

Хотя, признаться честно, текстовая основа в спектакле – это только настроение и направление, но совсем не главная составляющая "Карагоз". Это спектакль-стиль, спектакль-эстетика. Из декораций на сцене – плетеный кокон, заполненный телами артистов на начало и конец действия (в этом видится привет предыдущей работе Дубс – "Ревизору" – где персонажи "вытряхиваются" из огромного скоросшивателя). Мотив кокона поддерживают и элементы костюмов. Над костюмами и сценографией к "Карагоз" работали дизайнеры Etage Group, издатели журнала Etage. Это тоже особый талант (и уже даже миссия) Немецкого – привлекать к работе над театральным продуктом звезд других индустрий.

Хореографии в спектакле больше, чем текста, причем это чувственный современный танец, и никакого уята. Как и в большинстве спектаклей Немецкого, в "Карагоз" много, очень много, максимум физического контакта – труппа, к которой присоединились теперь и студенты Наташи Дубс, второкурсники, по-прежнему работает как один большой организм, как клубок энергии, и кокон даже перестает казаться метафорой.

Несмотря на эту общность, в "Карагоз" есть явные лидеры в том, что касается актерских работ. Исполнительница роли Маржан Ирка Абдульманова в спектакле выглядит аутентичнее своих партнеров, и это во многом можно объяснить тем, что у нее самый большой опыт существования на сцене с текстом на немецком языке. И внутри своего персонажа, и когда выходит за его границы, она мастерски выражает эмоции: чрезмерные – в тексте, сдержанные – вне его.

Вообще в "Карагоз" точно вписывается прием эпического театра, театра представления, когда после сыгранной сцены артисты выходят из образов и комментируют то, что только что происходило между героями. Другое дело, что не вся команда справляется с текстом, и если формат читки подразумевает чтение с листа, то "комментирование" по шпаргалке, а тем более напряженность, с которой читается немецкий текст, из концепции спектакля выпадает. Впрочем, это тот случай, когда все придет со временем – это был всего лишь первый показ, генеральный прогон, "Карагоз".

Есть, правда, в спектакле и сцены, где персонажи обходятся заученными отрывками, и они эмоционально сильнее прочих. Такие, например, достались Светлане Скобиной и Толганай Талгат, которые по очереди играют Карагоз, и Дмитрию Хольцманну, исполнителю роли Сырыма, чьим мощным, даже претенциозным, но безмерно красивым финальным монологом закрывается весь спектакль.

Отмечу и музыкальную составляющую "Карагоз" – какой казахский спектакль без музыки, даже если он по факту немецкий. Композитором спектакля значится Ян Зигеле, музыка на протяжении действия звучит как фонограммой, так и живьем. И в этом смысле звезда "Карагоз" - актриса Юлия Тейфель, которую все давно привыкли видеть на театральной сцене со скрипкой и которой на этот раз покорился кобыз (особенный восторг – "Жар-жар" под немецкий речитатив Хольцманна).

"Карагоз" Наташи Дубс и Флориана Бильбао – удачный синтез казахской драматургии и современного европейского театра. Спектакль модный, но не вычурный, национальный, но не пропагандистский, трогательный, но не слезливый.